Ситуация вокруг возможного объединения Российской национальной библиотеки и Российской государственной продолжает волновать общественность. Среди аргументов оппонентов – то, что наша любимая Публичка потеряет свою «особость», свой практически столичный статус, станет «филиалом» РГБ. И в конечном итоге окажется едва ли не на уровне обычной городской библиотеки. Сегодня мы предоставляем слово генеральному директору РНБ Александру ВИСЛОМУ, чтобы из первых уст узнать о том, оправданны ли эти опасения.

– Александр Иванович, вы озвучили три возможных сценария развития событий. Первый – сохранить статус-кво, оставив как есть две самостоятельные библиотеки. Второй – объединить их в одну. Третий – создать новое юридическое лицо, которому библиотеки делегируют часть своих полномочий...

– Все это так, но не в этом суть. Главное, что не удается пока донести до общественности, – цель, которую хотелось бы в итоге реализовать. Состоит она в том, чтобы каждый гражданин России, независимо от того, где он находится – в Петербурге, Москве, Хабаровске, в маленькой деревне на Севере, обратившись к электронным ресурсам двух национальных библиотек, имел возможность получить то, что ему необходимо для его обучения, работы, карьеры, текущей профессиональной деятельности.

Ведь в чем проблема? Нынешние тиражи самой современной справочной литературы, допустим, по агрономии или ветеринарии, – пятьсот экземпляров. Каким образом они могут попасть в каждую из 40 тысяч общедоступных библиотек, которые есть в России? Никаким. Единственная среда, которая сейчас позволяет это сделать, – электронная. Для этого в каждой маленькой библиотеке любого поселка должен быть Интернет. Сегодня он уже есть в половине библиотек.

Далее. Чтобы любой человек в любой точке России мог получить доступ к электронным ресурсам национальных библиотек, вся современная литература должна быть собрана в оцифрованном виде. Вопрос: сколько таких центральных электронных библиотек нам нужно? Одной вполне достаточно!

Вот для этого и задуман проект объединения электронных ресурсов РНБ и РГБ. Для реализации этой глобальной цели, на мой взгляд, можно оставить первый вариант сценария существования двух библиотек, в соответствии с которым они остаются самостоятельными юридическими лицами. Но здесь есть сложности. Объясню, какие.

Если мы идем по этому варианту, то условия двухсторонних договоров между двумя библиотеками, изменения в их уставах должны быть такими, чтобы объединенные ресурсы работали устойчиво и навсегда. Это непросто сделать. Любой договор, увы, непрочен: сегодня он есть, а завтра его разорвали. Точно так же и с изменениями в уставах.

– Почему тема объединения электронных ресурсов встала на повестку дня именно сейчас?

– Все очень просто. В минувшем, 2016-м, году были приняты изменения в закон о библиотечном деле. Появилось понятие национальной электронной библиотеки России. Это информационная система, которая пользуется ресурсами других библиотек. Ключевой вопрос – кто отвечает за эту электронную библиотеку? В законе четко прописано, что ее оператором является РГБ.

В том же 2016 году принят закон об обязательном электронном экземпляре. С 1 января нынешнего года его получают Российская книжная палата и Российская государственная библиотека. Как это работает? В законе написано: в семидневный срок после того, как типография отпечатала тираж, издательство обязано прислать идентичную электронную копию в РГБ.

А что с печатной копией? Типография, как и прежде, берет 17 экземпляров этой книжки и Почтой России отправляет ее в адрес Книжной палаты. На это уходит месяц, а то и больше. Там пакет распечатывают, запускают в обработку, создают электронную запись. После этого 17 книг распределяются по библиотекам – получателям печатного экземпляра. Это еще месяц-полтора. Сюда, в РНБ, экземпляр приходит еще через месяц. Получается, что в РГБ читатель может ознакомиться с электронным экземпляром новой книги практически сразу же, а читатель РНБ – через несколько месяцев, а то и полгода!

Еще один момент. В изменениях в законе о библиотечном деле прописан реестр книжных памятников, и вести его должна опять-таки РГБ...

– То есть получается, что благодаря новым законам ряд ведущих функций уже передан Российской государственной библиотеке. Мы остались в стороне?

– Да, такова реальность. Грубо говоря, моим оппонентам, обвиняющим меня во всех смертных грехах, махать кулаками надо было раньше. Потому что все эти проекты – о национальной электронной библиотеке, обязательном электронном экземпляре, реестре книжных памятников – обсуждались на протяжении последних пяти лет. Где была тогда наша разгневанная общественность?

Сегодня обязательный электронный экземпляр поступает в РГБ. Что нужно сделать, чтобы им могли пользоваться читатели РНБ? Можно внести такие пункты в закон о библиотечном деле, чтобы и РНБ получала обязательный электронный экземпляр. Есть и другой вариант, когда РГБ арендует у нашей библиотеки несколько читальных залов. И тогда они становятся помещением РГБ в стенах РНБ, и там можно будет получить доступ к обязательному электронному экземпляру. Но это ведь, простите, как правой рукой чесать левое ухо!

В последнее время мы с Владимиром Ивановичем Гнездиловым, исполняющим обязанности директора РГБ, неоднократно обсуждали новые функции его библиотеки, приходя к выводу, что это огромная нагрузка, которой раньше не было. Собственно говоря, наше совместное письмо председателю правительства, в котором высказывалась идея объединить электронные ресурсы, и явилось результатом этих размышлений... Именно из-за понимания, что новые проблемы мы не решим просто на уровне взаимодействия двух национальных библиотек. Нужен значительно более высокий уровень. Напоминаю, учредителем наших библиотек является правительство страны, и решаться вопросы должны на его уровне.

Наша инициатива – это отражение той новой ситуации, которая сложилась с 1 января 2017 года. И одновременно – предложение: давайте посмотрим, как эту новую, дополнительную, нагрузку разумно распределить между двумя библиотеками. И не просто нагрузку, но и то финансирование, которое худо-бедно на это выделяется.

Нынешнее руководство РГБ не против поделиться не только работой, но и финансированием, только распределяя их равномерно. Получается, что оппоненты, выступая против нашей инициативы, за статус-кво, фактически выступают за то, чтобы РНБ в ее нынешнем положении осталась неким вторичным поставщиком ресурсов.

– На одной из пресс-конференций вы говорили, что нет смысла оцифровывать все 10 тыс. экземпляров «Евгения Онегина», хранящиеся в РНБ, а недоброжелатели интерпретировали ваши слова, что, мол, библиотеке вообще не нужно столько книг. Что скажете?

– Упоминание «Евгения Онегина» – это просто наглядный пример ситуации с оцифровкой. Ведь сколько я даю интервью, столько меня спрашивают: какая часть фонда переведена в электронную форму и сколько еще потребуется времени, чтобы оцифровать все остальное? Ответ всегда стандартный. Давайте представим: в РНБ находится около 10 тысяч разных экземпляров «Евгения Онегина». Вопрос: нужно ли их все оцифровывать? Нет, в этом нет никакой необходимости.

Объясню, почему. Должна быть одна электронная копия текста, который соответствует академической версии. Но поскольку издания отличаются друг от друга различными вариантами текста, комментариями, предисловиями, иллюстрациями, то, наверное, должно быть еще несколько электронных экземпляров «Евгения Онегина». Потребуется также оцифровать, наверное, несколько вариантов с иллюстрациями, которые уже вышли из-под закона об авторском праве. Современные издания цифровать для общего использования никак нельзя, потому что там на все иллюстрации и комментарии распространяется авторское право.

– Многих беспокоит, что все-таки будет в историческом здании Публичной библиотеки. Идея музея книги не очень понятна...

– Рассказываю. В этом году мы вводим в эксплуатацию вторую очередь РНБ на Московском проспекте. Строители сначала обещали все закончить в марте, теперь уже сроки сдвинулись на июнь, но так или иначе в этом году новый корпус, рассчитанный на хранение 12 с половиной миллионов экземпляров, заработает. Туда переедут и сотрудники, которые занимаются обработкой новых поступлений. То есть фактически на Московский перейдет вся основная жизнь библиотеки.

Возникает вопрос: а что остается в историческом здании Публички на Невском? На мой взгляд, нет другого варианта, кроме как запустить там процесс ремонта и реконструкции, чтобы восстановить исторический внутренний облик того здания таким, каким он был запроектирован. «Музей книги» – это только рабочее название проекта.

Корпус Соколова изначально был рассчитан на хранение 350 – 500 тыс. томов книг, это максимум. Столько здесь и должно находиться. Будут созданы современные условия для хранения редких книг, рукописей, эстампов, какой-то части журнального фонда (очевидно, дореволюционной). Сейчас там есть только пожарная сигнализация. Нет даже системы автоматического пожаротушения. Это недопустимая ситуация.

Вместе с тем абсолютно ясно, что количество читателей, которые станут пользоваться историческим зданием РНБ в его «новом формате», будет невелико. А здесь ведь большие читальные залы. Лично мне больше всего по душе вариант, когда на каждом рабочем месте будет стоять компьютер и любой пришедший сюда читатель сможет пользоваться обязательным электронным экземпляром.

– Многих почему-то особенно беспокоит появление фонтана в будущем доступном дворике со стороны Садовой улицы. Это принципиальная или частная вещь?

– Про фонтан ничего не знаю! Кто его придумал – у того и спрашивайте.

Дело вот в чем. Когда в 1814 году для публики открылся корпус Соколова, то вход был не с Невского проспекта и даже не со стороны нынешней площади Островского. Он был из внутреннего двора, куда сегодня обычные граждане доступа не имеют. И мы планируем в результате первого этапа реконструкции открыть этот дворик для всех желающих. В нем отреставрировать и открыть исторические входы в нашу библиотеку. Фонтана изначально там не было и, я думаю, не будет.

– Как вы вообще воспринимаете нешуточный накал страстей в обсуждении ситуации вокруг РНБ? Вы ожидали подобного развития событий?

– На самом деле, конечно, прогнозировали. Наверное, необходимо было более широкое взаимодействие с заинтересованными людьми, с общественностью. Слышал, что даже есть комитет спасения РНБ... Самое удивительное для меня во всей этой истории: ни одна из инициативных групп, которая писала петиции, проводила пикеты у входа в Публичку, не обратилась ко мне с просьбой о встрече. Пожалуйста: я готов организовать ее на любой площадке. Поговорить, поспорить, поругаться, в конце концов.

В этом смысле мне абсолютно непонятна позиция и наших уважаемых коллег из петербургского Законодательного собрания, принявших заявление по ситуации с РНБ. Что, меня нельзя было пригласить на обсуждение?

Ближайшее, что мы планируем, – дискуссия в Общественной палате РФ. В конце марта будет пресс-конференция в Петербурге, и я готов пообщаться со всеми, невзирая на то, как настроены мои оппоненты. Я открыт к диалогу. Но в то же время вместе с директором РГБ мы будем последовательно отстаивать нашу позицию.