На днях Министерство культуры выдвинуло на пост главы Российской национальной библиотеки (РНБ) Александра Вислого, работающего на данный момент директором Российской государственной библиотеки (Ленинки). Трудовые отношения с прежним директором РНБ Антоном Лихомановым были прекращены в связи с истечением срока его договора. В интервью корреспонденту «Известий» Евгении Коробковой Александр Вислый рассказал о мотивах переезда в Санкт-Петербург, претензиях ученых к его действиям на посту главы РГБ и о планах по реформированию старейшей российской библиотеки. 

— Александр Иванович, на днях вас назначили директором Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге. Это повышение или понижение?

— Погодите-погодите. Еще никакого назначения нет. Вот будет распоряжение — тогда можно будет поздравлять.

— Все-таки поздравлять, вы считаете? Я думала, что назначение из Москвы в Санкт-Петербург — это понижение.

— Это не понижение. Во-первых, обе библиотеки — и московская, и санкт-петербургская — в стране и во всем мире воспринимаются как абсолютно равные библиотеки. Более того, библиотека в Санкт-Петербурге — это все-таки бывшая императорская, она старше РГБ... Ну и... есть некоторые другие моменты, которые не позволили мне считать это понижением.

— Какие моменты? В библиотечных кругах давно ходят слухи о том, что Ленинку и санкт-петербургскую библиотеку будут объединять в единое целое.

— Совершенно однозначно могу сказать, что работа по интеграции в электронной среде вестись будет. Это требование сегодняшнего дня. Судите сами, мы (то есть Ленинка) и Петербург получаем обязательный экземпляр печатной книги. Сотрудники Ленинки садятся за компьютер, вбивают автора, год издания, выходные данные... То же самое делают сотрудники РНБ. Вы же понимаете, что это лишняя работа?

— А по поводу физического, не электронного объединения РГБ с РНБ?

— А вот на этот вопрос точно не отвечу. Но исторические прецеденты были и показали, что в объединении библиотек нет ничего страшного. Например, в Германии существовали две национальные библиотеки: одна в ГДР, другая — в ФРГ. В Лейпциге и во Франкфурте-на-Майне. После объединения Германии они объединились в одно целое. Но насколько это целесообразно в случае РГБ и РНБ — я не берусь судить.

— Александр Иванович, не могу не спросить по поводу письма 450 ученых, раскритиковавших реформу Ленинки. Ученые считают, что процесс оцифровки ведется хаотично. Они хотели бы ввести какую-то очередность: важные книги оцифровывать в первую очередь, менее важные — во вторую...

— В том, что это письмо появилось, — есть большой позитив. Но с изложенной точкой зрения я не согласен. Списки научной и образовательной литературы, отобранные специалистами библиотеки или полученные от пользователей предложения в рамках проекта Национальной электронной библиотеки, ежемесячно размещаются на сайте РГБ. Если ученые готовы принять участие в отборе контента, то мы это только приветствуем. Мы готовы и будем благодарны за предложения по оцифровке. 

— Хорошо, возьмем в пример отдел русского зарубежья. Фонды этого отдела до сих пор не оцифрованы, хотя большая часть книг — в единственном экземпляре. Разве редкость — недостаточное основание для оцифровки издания в первую очередь?

— Смотрите, здесь тонкий момент. Среди книг спецхрана — а так раньше назывался отдел русского зарубежья — много художественной литературы и беллетристики, которую мы не имеем права оцифровывать, потому что с момента смерти автора не прошло 70 лет. Вот, допустим, автор родился в 1880 году. Он написал книгу, например, в 30 лет. То есть книга вышла в 1910 году. А умер этот автор, например, в 1945 году. И получается его книгу дореволюционного года издания мы не можем оцифровать, потому что семидесяти лет после смерти автора не прошло. Весь спецхран попадает под закон об авторском праве. Вот в чем беда. 

— А что делать-то?

— Те самые ученые, подписавшие письмо, могут сделать очень простую вещь: пусть они докажут и подтвердят, что конкретная книга имеет реальную научную и образовательную ценность, либо пусть помогут с установлением правообладателя. И тогда — ради бога, мы ее оцифруем. Дело в том, что с 1 января прошлого года ситуация с оцифровкой чуть упростилась.

Если книжка относится к литературе научного или образовательного характера и не издавалась 10 лет — мы можем перевести ее в цифровую форму, не спрашивая правообладателя. Это не просто достижение, это завоевание. Нигде в мире такого нет. 

— Напомните, насколько процентов оцифрована Ленинка?

— Это сложный вопрос. Чтобы вы поняли, почему, я приведу такой пример: вот у нас в библиотеке лежит несколько десятков тысяч изданий и переизданий сочинений Пушкина. Вопрос, все 10 тыс. нужно оцифровывать? Или нужно иметь одну электронную копию? То-то и оно, что считать по количеству фондов бессмысленно. Считать нужно по количеству названий. А если так, то мы полностью оцифровали XVIII и XIX век, а перейдя к XX веку, столкнулись с проблемами авторского права.

— Полагаете, в законе об авторском праве нужно что-то менять?

— Я считаю, что нужно изменить срок ограничения на оцифровку научных и образовательных изданий с 10 до 2 лет. За это время, если издание и впрямь стоящее, будет реализован его печатный тираж, и после этого книгу можно будет спокойно оцифровать и использовать ее электронную копию в стенах библиотеки, не спрашивая правообладателей.

— Ученых и подписантов письма волнует судьба отделов, которые могут исчезнуть из структуры библиотеки. Это отдел изоизданий, зал ООН, отдел литературы русского зарубежья...

— Это уже внутреннее дело библиотеки. Функции этих отделов, равно как и возможность получить книжку из фондов, останутся. Но вполне возможно, что читателям, привыкшим получать книги в одном месте, теперь придется переместиться в другое место. Тут уж ничего не попишешь.

— А можно подробнее, какое такое место придется поменять читателям?

— Смотрите, раньше диссертации хранились в Химках, там имелся отдельный корпус с залом на 150 человек. Теперь мы оцифровали диссертации, они стали доступны в электронном виде, поэтому в зале на 150 человек сидят от силы человека три. Это означает только одно: мы будем закрывать некоторые залы в Химках. Понятно, что часть сотрудников останется без работы. Понятно, что читатели из Химок, которым было удобно работать в этих залах, будут недовольны. Но это всё равно придется сделать, потому что держать зал на 150 человек — неэффективно. Такие изменения — обратная сторона компьютеризации, они происходят и будут происходить.

— Может, вообще библиотеку закрыть?

— Если всё появится в интернете, тогда, конечно, поток читателей упадет. Но упадет тогда, когда удастся решить вопрос с авторским правом. Получается такая дуальность: пока существует авторское право — существует библиотека.

— Кстати, библиотека, имея доступ ко всем диссертациям и в электронном, и в бумажном виде, вполне могла бы проводить проверки на плагиат. Почему же у вас система «Антиплагиат» до сих пор не работает?

— К сожалению, было постановление Счетной палаты, что, мол, раз этого не было записано в нашем уставе, мы этим заниматься не можем. Так что все вопросы к Счетной палате. А я, откровенно, этого запрета не понимаю.

— Давайте вернемся к письму. Ученые осуждают высылку в Химки литературы 1985–1994 годов. Они говорят, что это книги периода, когда к нам возвращалось наше наследие. И эти книги не могут быть малоспрашиваемыми.

— Безусловно, то, что книги высылают в Химки, — это плохо. Но, знаете ли, это еще не самое плохое. Гораздо хуже, когда книги увозят в Можайск. В Можайске находятся склады, где книги хранятся не на полках, а в ящиках. И всё это — абсолютно вынужденная мера. Наши хранилища забиты на 100%, а каждый год в РГБ приходит 500 тыс. новых изданий. Это пять железнодорожных вагонов книжной продукции. Где нам поставить эти вагоны? Так и получается, что снимаем книги с полок и увозим либо в Химки (это в лучшем случае), либо в Можайск (в худшем). Но все-таки, и я опять-таки повторяю, если ученые дадут предложения по возвращению в основное здание конкретных изданий, мы вернем их из Химок.

— На сайте библиотеки висит план нового здания РГБ...

— Да, согласно последнему решению, будут строить в «новой Москве». Там выделен очень хороший участок на 4,7 га. Но вопрос — когда будут строить. Проектирование даже не началось. Денег не выделено. На встрече с авторами письма о реформе Ленинки я попросил их поддержки по решению насущных проблем национальной библиотеки: строительство нового здания, а также завода по нейтрализации кислотной бумаги. Такие заводы функционируют во многих зарубежных странах, например, в Германии, Канаде и др. Тем более что после пожара в ИНИОНе такое поручение было дано заместителем председателя правительства Дворковичем. Может быть, участие общественности ускорит реализацию этих проектов.

— Кстати, ученые интересуются, почему в РГБ до сих пор нет музея, о котором вы так давно говорите?

— У нас существует музей, еще с 20-х годов прошлого века функционирует Музей книги — первый и единственный универсальный музей. Много лет собираются и пополняются фонды музея истории библиотеки. Его экспозицию мы планируем разместить на антресолях читального зала № 3 после реконструкции и открытия зала для обслуживания. В этом году мы планируем открыть еще один музей. Это проект, который я буду вести, даже находясь в другом месте и на другой работе. Дело в том, что в свое время в честь открытия Румянцевского музея в Москве император подарил будущей Ленинке картину «Явление Христа народу». Изначально она размещалась в Доме Пашкова в картинной галерее, для которой перед революцией было построено новое здание. Сегодня ведутся работы по реконструкции этого здания, которое все мы называем «Ивановским залом». Здание построено, и в этом году музей откроется для посетителей. Понятно, что мы не будем просить Третьяковку вернуть нам картину, но постараемся сделать так, чтобы на прежнем месте (там даже сохранились кольца, на которых крепилось именно это полотно) размещалась репродукция или демонстрировалась качественная проекция шедевра. Там же будут проводится различные выставки и другие мероприятия. 

— Традиционный вопрос: про бумажную и электронную книгу. Определились, кто кого и когда?

— Еще несколько лет назад я считал, что очень скоро электронная книга вытеснит бумажную, мол, останется 5% бумажных книг и 95% электронных. Но сейчас я так уже не думаю. Мне кажется, электронная книга займет нишу порядка 15–20%, а основная масса литературы будет издаваться в бумажном варианте.

— Если всё же так случится и вам придется отправиться в Петербург, какую книгу будете читать в дороге?

— У меня совет один. Если вы в командировке, то лучше современного российского фэнтези не найти. Лукьяненко даже называть не буду, все и так знают, что это прекрасное чтение. Мне нравится Надежда Попова, каждый раз жду с нетерпением ее книги из серии «Конгрегация».